Лебединая мерность

Петербургское "Лебединое озеро" на Пасхальном фестивале В Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко

"Лебединым озером" открылись пятидневные гастроли балета Мариинского театра, впервые включенные в программу Пасхального фестиваля. Визитную карточку петербургской труппы разглядывала ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА.
В зале был супераншлаг – счастливые обладатели входных билетов забили даже ступеньки в бельэтаже. Причин для ажиотажа было более чем достаточно: в день рождения Валерия Гергиева, организатора Пасхального фестиваля и худрука Мариинского театра, главный русский балет танцевала главная петербургская балерина Ульяна Лопаткина.
Это благонравно-стертое, лишенное всякого "умничанья" "Лебединое озеро" в 1950 году отредактировал самый законопослушный из тогдашних хореографов Константин Сергеев – и в награду получил место главного балетмейстера театра. С тех пор спектакль, один из немногих уцелевших образчиков балетного сталинского стиля, не сходит с афиши Мариинки. В декорациях Игоря Иванова, исполненных в духе реализма 1940-х (кружевная листва, истаивающий в осенней дымке замок, средневековый зал, пухлые картонные лебеди на лунной глади озера), поколение за поколением с ритуальной неизменностью воспроизводит мизансцены и па, ставшие каноном ленинградского стиля.
Девять лет назад этим "Лебединым" Мариинский театр открывал свои гастроли в Большом – первые после крушения СССР. С тех пор спектакль почти не изменился. Труппа исполняет его все так же благоговейно: мизансцены отлажены и четки, манеры благопристойны, жесты величественны. "Лебединый" кордебалет стал еще безупречнее. Помимо фирменных достоинств – "поющих" рук, дотянутых стоп и тщательно вывернутых ног – за прошедшие годы он явно улучшил экстерьер: стройных длинноногих дев с красивыми стопами в петербургской труппе стало значительно больше.
Характерная сюита на балу осталась неизменной. В "Испанском" знойная женщина Галина Рахманова по-прежнему метала искры из глаз и опрокидывалась мостиком, стараясь перещеголять своих партнеров по сцене. "Поляки" хромали на pas marche все той же нечистой рысью. "Венгры" опять выглядели лучше всех – именно в манерном танце Полины Рассадиной и Андрея Яковлева 1-го отчетливо проступали принципы петербургской школы характерного танца. Пухлоногий Шут (лауреат "Золотой маски" Андрей Иванов) блеснул стремительными блинчиками большого пируэта, как и его коллега девять лет назад, а Владимир Шкляров в pas de trois даже превзошел своего предшественника в диагонали воздушных туров, зато на радостях завалил финальный пируэт. Высокий длинноногий брюнет Данила Корсунцев, на сей раз сопровождавший Ульяну Лопаткину в качестве Принца, несомненно, зауряднее ее бывшего партнера – блондина Игоря Зеленского: его чистые, но флегматичные прыжки и туры не могли отвлечь публику от главного действующего лица спектакля.
Ульяна Лопаткина тоже не изменилась. Кто видел ее хоть однажды, может считать, что посмотрел и это "Лебединое": та же зримая музыка движений, та же нездешняя отрешенность Одетты и светское высокомерие Одиллии, те же истаивающие медленные темпы. Ее отточенный танец, выверенный в мельчайших деталях – до направления взгляда, до положения мизинца изящной кисти,– и не предполагает изменений, кажется, если бы Принц, споткнувшись, грохнулся к ногам этой Одетты, царственная лебедица не повела бы и бровью. Потому что любая импровизация, сиюминутная человеческая реакция на сценическую ситуацию может разрушить тот гипнотический транс, в который балерина ввергает публику.
Сопротивляясь этому гипнозу, при желании можно разглядеть и "пятна на солнце": госпожа Лопаткина, всегда уязвимая во вращениях, решила проблему радикально – сократила их до абсолютного минимума. В руках партнера она теперь исполняет не более трех пируэтов (однажды даже затормозила на двух, отчего в "белом" адажио произошла видимая заминка), в вариации Одетты на финальной диагонали ограничивается одним, а в вариации Одиллии после двух пируэтов делает мудреный тур в attitude, маскируя недоворот на 360 градусов фиксацией позы в нужном ракурсе. Впрочем, положенные 32 фуэте балерина-перфекционистка скрутила хоть и без лихости, но стойко – в мерном темпе и почти на одном месте.
Спрашивается, зачем ковыряться в технической казуистике, незаметной даже опытному глазу, когда Ульяна Лопаткина была и остается живым воплощением той самой высокой духовности русского искусства, которой так обделен современный театр. Под ее "Лебединое озеро" можно было бы провернуть не один государственный переворот – слишком многие не смогли бы оторваться от голубого экрана. Ее танец завораживает как церковная служба. И только законченный нигилист готов признаться, что во время священнодействия иногда бывает чертовски скучно.

"КоммерсантЪ" № 75(3651) от 04.05.2007